Мегабитовая бомба

ОглавлениеДобавить в закладки К обложке

Заклятие превидизма

Статья написана в июле 1996 г.

1

Я давно уже заметил, что степень точности выдумок в беллетристике может быть существенно независимой от точности предвидения вообще. Иначе говоря, удачные предсказания могут прятаться в неудачных с литературной точки зрения произведениях (et vice versa [И наоборот (лат.)]). Можно легко привести пару конкретных примеров. В «красной утопии», каковой является написанное мной «Магелланово облако», которое я, кстати, не разрешаю переиздавать ни в Польше, ни за ее границами (поскольку это «утопия коммунизма» [Станислав Лем все-таки разрешил переиздать «Магелланово облако», но только в России (1995, 1997 гг.), причем был наконец-то сделан полный перевод романа. А японцам, например, отказал, ибо (из интервью «Общей газете», номер от 20.01.2000 г.) «Япония не знала коммунистического режима, и если мой роман обратит в коммунизм хотя бы одного-единственного японца, мне суждено гореть в аду»]), можно найти по крайней мере два вида прогнозов, реализованных в последующие сорок лет. То, что сейчас называется data base и является основным информационным ресурсом, предназначенным для различных экспертов или «сетевиков» (я имею в виду Интернет), в «Магеллановом облаке» я назвал трионами. Это можно легко проверить, раскрыв книгу [См. врезку]. А так называемая видеопластика из «Облака» — это предвосхищение виртуальной реальности: мои астронавты, хоть и живут в замкнутом космическом корабле, могут испытывать ощущения, будто находятся в джунглях, на море и т. д. А в еще более соцреалистическом рассказе «Топольны и Чвартек» [1955 г., на русский язык не переводился], вышедшем в сборнике «Сезам» [Первое издание (в двух томах) увидело свет в 1968 г., впоследствии изменялось и дополнялось. В полном объеме на русском языке не издавалось.], полном и других столь же скверных новелл, из-за чего я не соглашаюсь переиздавать и их, говорится о сверхтяжелых элементах трансурановой группы, а также о методе, с помощью которого через нуклиды, более тяжелые, нежели уран и торий, но распадающиеся с огромной скоростью, то есть неустойчивые, можно «перескочить» к таким элементам, которые, будучи синтезированными, оказываются устойчивыми, поскольку их ядра не подвергаются самопроизвольному распаду: так вот, повторяю, рассказ убогий, но о таких элементах, как о цели ядерного синтеза, теперь уже говорят физики.

С такого рода прогнозами, которые иногда являются существенной частью фабульного скелета беллетристического повествования, я оказался в затруднительном положении, когда писал «Философию случайности»6, книгу о теории литературы. А трудно мне было прежде всего потому, что непонятно, стоит ли (а если стоит, то как) оценивать внехудожественные, а значит, и внелитературные достоинства удачных предвидений, размещенных в неудачном, а точнее, плохом произведении. Ведь если выдается просто «обычный прогноз», лишенный претензий, свойственных «художественной литературе», то при его оценке нет никаких препятствий и закавык: или футурологическая гипотеза оказывается точной (хотя бы наполовину), или же она попросту ничего не стоит. Однако неизвестно, является ли прогностический вклад в литературное произведение отдельной ценностью, совершенно или частично независимой от художественного качества, или же это вообще не так. Эту проблему можно, конечно, расширить таким образом: будем ли мы считать, что произведение (главным образом, SF) имеет прогностическую или познавательную (эпистемологическую) ценность, или нет. Здесь следует заметить (в некоторой степени отступив от темы и едва ли не с диверсионными целями), что точные науки довольно широким фронтом вошли нынче в такое фазовое пространство, что провозглашаемые в них новейшие гипотезы часто все меньше подвержены (или вообще не подвержены) экспериментальной проверке («CORROBORATION» в смысле Поппера [Карл Поппер (Karl Popper, 1902-94) — мыслитель-философ, занимался проблемами научного познания и методологии науки. Разработал концепцию корроборации (corroboration — подтверждение [англ.]) как метода рациональной оценки предпочтительности одной теории другой. Добавим, что в романе Станислава Лема «Осмотр на месте» главный герой Ийон Тихий при помощи компьютера с персонализирующей приставкой, благодаря которой различные личности экстрагировались из собраний их сочинений, во время космического полета проводил досуг в беседах с интересными ему людьми, в том числе и с Карлом Поппером.]), а потому как бы начинают приближаться к областям, до сих пор находившимся в компетенции исключительно SCIENCE FICTION. Не говорю, что это хорошо, и не утверждаю, что это плохо: и вообще это не я обнаружил данную тенденцию (в «Odra» я писал об этом [В №9/1996.], ссылаясь на американца Хогана (Hogan), одного из редакторов «Scientific American», журнала, который никогда никакой беллетристики, ни фантастической, ни нефантастической, не печатает). Это проблема одновременно имеет характер как познавательный, так и философский — из области философии науки или ненормативных эстетик. Пока что я попросту не знаю ответа на этот вопрос, ибо когда мы имеем дело с плохим произведением, содержащим исполнившуюся прогностическую начинку, это примерно то же самое, как если бы мы взяли в руки сгнивший фрукт, который нельзя употреблять в пищу, в то же время содержащий в себе косточку, в которой скрыто отборное зернышко.


-= 12 =-
Регистрация.
Забыли пароль?
Логин
Пароль
Запомнить меня